Елена Щапова Скачать

Елена Щапова (интервью) // «Гуманитарный фонд», . Знакомство с Лимоновым закончилось для них свадьбой, а для Виктора — инфарктом. В начале 7. 0- х имя Елены Щаповой пользовалось определенной известностью и популярностью в среде литературно- художественной богемы.

Конфликты с КГБ привели к выдворению «веселой» семейки из СССР осенью 1. Приехав в Америку, Елена пробует свои силы в качестве фотомодели и манекенщицы, через некоторое время становится самой известной «русской моделью» на Западе, что дает ей возможность быть вхожей в самые высокопоставленные круги США и Европы. Череда знакомств со знаменитостями (о Сальвадоре Дали, Питере Бруке и Милоше Формане у Елены осталась масса воспоминаний) завершилась очередным замужеством, которое принесло ей графский титул, состояние, стабильное социальное положение и возможность посвятить себя литературному творчеству. Елена Щапова — автор двух книг («Это я — Елена» («Интервью с самой собой») — «Подвал», Нью- Йорк, 1. Нил Низи Бене» («Ничего, кроме хорошего») — «Хамелеон», Иерусалим, 1. За переводы своих стихов на итальянский язык она была удостоена премии Медита Роне (получала вместе с Жоржи Амаду) и креста от итальянского правительства, давшего ей титул комендаторе (исключительно мужская награда, и Елена была второй женщиной после Моники Витти, ее удостоенной).

Елена Щапова — единственная представительница современного русского литературного авангарда, получившая подобное признание за пределами диаспоры. Кроме того, она — героиня «эмигрантского бестселлера .

На этой странице вы можете бесплатно скачать популярные альбомы и песни Елена Щапова - аранжировка Вадим Лунев 22 июня 1950, Москва) — модель, литератор. Создать книгу · Скачать как PDF · Версия для печати&nbsp.

И, учитывая тот факт, что в России сейчас «судьбоносные» перемены происходят в колоссальном темпе, хотелось бы узнать, как Вы ощущаете себя здесь?— Я думаю, что все происходящее — это анархия. Бакунин был бы счастлив, увидев все это. Хотя даже анархия предполагает какие- то ограничения.

• Скачать бесплатно книгу Избранное автора Щапова Елена в форматах FB2, TXT, EPUB, RTF, HTML. Оценить: (текущая оценка книги: 0 из 5)
• Version, txt(Word,КПК), Lib.ru html. Избранное Copyright Елена Щапова Стихи из журнала "Континент" No25 за 1980г.

Поет и веселится, порядка ж нет как нету»? Порядок в России создать очень сложно. Объяснить русскому человеку, что такое порядок, непросто.

Copyright Елена Щапова Стихи из журнала "Континент" No25 за 1980г. Графиня Елена Щапова де Карли - первая русская фотомодель в Америке, куда она эмигрировала в 1974 г.

Русский человек веками был приучен к кулаку и плетке, это было всегда, не только при Советской власти, и вот теперь ему дали свободу, а он не знает, что с ней делать.— Когда Вы уезжали, Вы надеялись на такое возвращение?— Я не хотела уезжать, нас выгнали. Я очень любила Россию, Москву, свой круг друзей, я здесь жила очень хорошо. Я считаю, для литератора, тем более поэта, эмиграция — это изгнание. Поэт должен жить со своим народом, ведь это его публика, для которой он пишет. Конечно, на Западе я перевожу свои стихи, но я работаю с русским языком, я пишу для русской аудитории. Я очень счастлива, что приехала в Россию, что меня так приняли. Я бы никогда не могла представить, что у меня будет вечер в ЦДЛ, потому что я всегда была поэтом андеграунда, и в то время об этом нельзя было и мечтать.

Я всегда писала вне рамок соцреализма. Когда- то я послала свои стихи в какой- то журнал, кажется, «Юность», и мне ответили, что это стихи для «Плэйбоя»! Под «Плэйбоем», вероятно, подразумевалось что- то гаденькое?— Безусловно, хотя «Плэйбой» печатает очень серьезные вещи. Но в то время человек, который мне ответил, вероятно, понятия не имел, что это за издание. Поэтому, прочитав мои эротические стихи, он решил, что мне непременно нужно публиковаться именно там. Я считаю, это был комплимент.— Уезжая из России, ощущали ли Вы себя литератором, носителем языка, или это чувство пришло в чуждой среде?— Литератором и поэтом я была уже здесь, и я уезжала с целью, с надеждой, что на Западе я наконец буду публиковать свои вещи, что у меня будет больше свободы. Приехав на Запад, я поняла, что поэзия там никому не нужна.

Время было довольно тяжелое, поэтому мне пришлось попробовать свои силы в качестве фотомодели. Я снималась, работала для журналов, делала шоу. Для себя я продолжала писать и публиковалась в каких- то эмигрантских газетах и журналах. Америка интересуется поэтами, но в первую очередь она интересуется своими поэтами, а потом уже поэтами, на которых есть ярлык «интернациональный». У меня не было имени.— То есть, здесь Вы солидарны со своим бывшим мужем Эдуардом Лимоновым, когда он говорит о тотальном разочаровании?— Абсолютно.— Это был шок?— Да, это было большое потрясение для нас, не только для меня, но и для Лимонова, Мамлеева, Бахчаняна, для всех выехавших элитарных художников и поэтов. Но художникам было легче, потому что это визуальное искусство, его гораздо легче показать, продать, а с поэзией все обстоит гораздо сложнее. Нужно было или сразу начинать печататься на английском языке, которого я тогда практически не знала, или писать прозу, то, что стал делать Лимонов.

В интервью американской газете «Гринвич войс» я сказала, что будущее русской поэзии — это проза. Я это поняла в первые дни пребывания в Америке, потому что выхода не было никакого, это был тупик. Тем не менее все вышли из этого тупика, продолжают работать, писать.— Я хотел бы задать вопрос, касающийся Ваших отношений с эмиграцией. Ощущалась ли какая- нибудь связь, поддержка, или, наоборот. Вы испытывали ощущение некоммуникабельности, отталкивания?— Сначала, в Нью- Йорке, мы были очень близки. Существовал какой- то круг общения, потому что русский человек остается русским в любых обстоятельствах, и он не может не общаться со своими.

Многие люди попытались от этого отойти, чтобы избежать ностальгии: все забыть и влиться в американскую среду. В Америке мы много встречались, в Париже все было по- другому.— Но ведь Парижск, как говорил Высоцкий, традиционно считается центром русской эмиграции. И это после того, как ты двадцать лет прожил в Париже, эта задача осталась. Многие так и не захотели научиться говорить по- французски, не захотели войти во французскую среду, им это не интересно, да и французам они на интересны именно из- за языкового барьера. Любой русский поэт, художник — это личность, они за собой несли очень большую культуру, но коммуникации не произошло из- за незнания языка, из- за снобизма, я не хочу применять слово «шовинизм».— В этой связи сейчас многие говорят даже о русском расизме, который особенно заметен на Западе. Это касается, вероятно, не только национальных, но и чисто бытовых, личностных отношений, потому что ставшая уже традиционной для русского человека ущербность и неопределенность его социального статуса компенсируется совершенно неоправданным осложнением отношений между людьми. В нашей среде никогда не было «национального вопроса», о нем даже никто не мог подумать.

Мы все выросли в одной стране, у нас одно воспитание, мы любили одни и те же книги, у нас были схожие идеалы, поэтому в моем кругу «национальный вопрос» никогда не возникал. Для русской интеллигенции это явление не характерное.— Как в таком случае Вы относитесь к столь резкому размежеванию, случившемуся в последние годы среди советской интеллигенции, в частности, писательский раскол, в значительной мере затрагивающий и «национальный вопрос»?— «Национальный вопрос» начался с политическими процессами, происшедшими в этой стране. Когда народ бунтует, это переходит и на частных лиц. Нельзя допускать, чтобы шовинизм присутствовал в творческой среде, это ужасно. Многие национальные авторы, начинавшие писать по- русски, становились известными именно как русские писатели.

Сейчас происходит фактическое разделение одной большой русской литературы на множество маленьких национальных литератур. Но я считаю, что национальным авторам таким образом будет гораздо труднее получить имя. Таких поэтов, как Айги, очень мало, единицы.— Давайте остановимся на каких- то моментах Вашей биографии.— В 1. Сапгир, Холин, Ян Сатуновский, Хвостенко, Бахчанян, потом, через несколько лет, я познакомилась с Лимоновым. Это были «мои университеты», я была молоденькая девочка, меня послали к этим двум поэтам: к Игорю Холину и Генриху Сапгиру, они послушали мои стихи, им очень понравилось все, что я тогда делала. Я общалась со многими художниками: Илюша Кабаков, тот же Купер, который тогда еще жил в Москве.

Время было очень интересное, мы вместе собирались, смотрели картины, читали стихи. Это были шестидесятые, и противостоять официозу было нелегко, однако мы были выше всего этого, мы имели собственное мировоззрение. Я зарабатывала иногда писанием детских стихов, за которые меня тоже обвиняли в формализме.

Приходилось бороться.— Насколько я понимаю, ваше отношение к своему творчеству сильно отличалось от того, какое сейчас можно встретить у многих представителей молодой генерации поэтического андеграунда. Вы не считали это одним из игровых элементов своей жизни?— Творчество всегда занимало первое место в моей жизни. Я считаю, что человек рожден для этого, если он настоящий поэт или художник, это его жизнь. Можно несерьезно относиться к себе — я довольно часто иронизирую над собой — но к своему творчеству я отношусь серьезно. Несмотря на то, что по натуре своей я хулиганка.— Хотелось бы, чтобы Вы подробнее рассказали о своей литературной деятельности на Западе.— На Западе у меня вышло две книги. Первая книга «Это я — Елена». Я никогда не давала названия этой книге, оригинальное название у нее «Интервью с самой собой».

Но Костя Кузьминский, который, конечно, хотел сделать эту книгу более коммерческой, поставил мне условие, что книга будет называться «Это я — Елена», хотя меня это название раздражало.— В нем заложена какая- то вторичность. Я не сводила с ним счеты, не отвечала на его вопросы. Я считаю, что она была сделана прекрасно, за исключением фотографий, которые включены в нее. Они были опубликованы без моего разрешения. Более того, я запретила Кузьминскому публиковать именно эти фотографии, потому что я не считаю их удачными, а не из- за каких- то ханжеских соображений. Когда происходит фотосъемка, из массы получившихся фотографий можно выбрать только две или три удачных.

Я эстет, я не люблю что- то делать плохо. Корректность, порядочность в эмигрантских кругах существует весьма условно, это отсутствие воспитания. Когда книга была опубликована, я возмутилась до глубины души, мне предложили подать в суд и на Кузьминского, и на Шемякина.